Ну понятно, 40 кошек и сильная независимая… Лучше бы детей рожала! У нас столько больных людей, что лучше бы им помогала… Такие реплики в свой адрес часто слышат волонтёры приютов для животных. Это как будто бы должно быть неловко — спасать бездомных пушистых, когда в мире столько других важных социальных проблем. Неприятные вопросы, конечно. Их мы и решили задать председателю правления фонда помощи животным «ЯрКот» Светлане Еремеевой — и она на них честно ответила.

— Вы спасаете крохотных котят и щенят, их очень сложно выкармливать, выхаживать. А потом ещё неизвестно, пристроишь ли в добрые руки… Как бы цинично это ни звучало, но разве не проще их усыплять?

— Наши волонтеры за редким исключением занимаются выкармливанием котят. Фонд занимается переустройством взрослых выброшенных животных и котят, которые уезжают в новый дом уже кастрированными. Котятам до 3 месяцев мы не ищем новых владельцев.

— Вы собираете деньги на лечение животных, а есть фонды, которые собирают средства на лечение тяжелобольных детей. Может ли стоять вопрос о том, кому эти деньги нужнее?

— О, это очень тонкий вопрос. Зачастую люди даже не понимают, что такое помогать детям. Уровень мошенничества в таких сборах зашкаливает, и недельные суммы сборов там далеки от тех, что мы собираем за годы. Крупные и честные фонды, которые направлены на помощь детям, многим отказывают в сборах на «лечение», так как существует господдержка. Я сама недавно подписалась на группу в соцсети, которая занимается разоблачением «сборов на лечение деткам». Была поражена, насколько далеко могут зайти люди в своей наглости. Так что деньги нужнее тому, кто в них действительно нуждается. Будь это коляска для инвалида или операция для домашнего животного или еда для бомжа.

— Догхантеры тоже считают себя волонтерами. Свой метод они видят рациональным, они хотят обезопасить себя и близких от собачьей стаи. Почему это тоже не волонтерство?

— Догхантеры — добровольцы, но можно ли назвать их деятельность общественно полезной? Если посмотреть, в каких странах возникло и набирает обороты это движение, то мы видим, что это Россия, Украина, Индонезия, Болгария и др., то есть страны, где государство решить проблему безнадзорных собак не может или не хочет. Наша страна на законодательном уровне устранилась от этой проблемы, как следствие — люди решают ее самостоятельно. Методы у всех разные — волонтеры забирают собак с улиц и перепристраивают, догхантеры уничтожают. Собак меньше не становится. Это как носить воду в решете — пока государство не возьмет под контроль ответственность владельцев, не введет обязательные идентификацию животных, подготовку владельцев, выдачу разрешения на владение собакой, налог на содержание, страховку от укусов, штрафы и проч. — на улицах будут стаи собак.

— Вы волонтер, и у вас вас дома есть питомцы. Как вы боретесь с желанием подобрать очередного кота?

— Дома у меня три кота и рыбки. Иногда беру на передержку котят.

Открою вам секрет. Я уже много лет не подбирала «очередного кота», я просто перекладываю гражданский долг нашедшего на себя (фонд). Есть уже свои «поставщики», которые не могут пройти мимо, но сами не готовы заниматься помощью и переустройством — звонят мне. Когда есть возможность — я не отказываю. Иногда «подбираю» в новостной ленте соцсетей.

— У вас очень непростая работа, требующая сострадания, решительности. Но, наверное, не всегда это доброе дело находит отклик у близких? Бывало ли, что вас не понимают родные, семья, друзья? Не говорят о том, что детей надо заводить, а не кошек?

— Моя мама не понимает, зачем я этим занимаюсь, но она не в силах повлиять на мой выбор. Она из общества стереотипного мышления.

Супруг принял меня со «всеми моими кошками» (домашними и приютскими), круглосуточными звонками, слезами, стрессами, циничностью. Иногда рассказывает друзьям о том, что у него жена такая «странная». Но сам очень любит кошек. А друзья либо кошатники, либо воспитаны так, что не задают глупых, по моим меркам, вопросов и не упрекают.

— Замечаю, что волонтеры — это преимущественно женщины. Почему, кстати? Или это не так? А как вы относитесь к стереотипу об одинокой женщине и 40 кошках?

— Женщины более сострадательны, им генетически заложено беречь, ухаживать и защищать беззащитного. И материнское чувство никто не отменял. Мужчины тоже такие есть, просто большинство стесняется показывать свои чувства.

Стереотип про женщину и 40 кошек — это просто одиночество в жизни. Оно совсем не подходит под профиль зооволонтера. Волонтер не копит животных, он помогает им.

Я не одинока, у меня есть родные, друзья, люди, с которыми меня объединяют мои пристроенные подопечные. Да и большинство наших волонтеров — семейные люди.

— В нашем городе есть Спецавтохозяйство — их сотрудники собак отлавливают, десять дней держат в вольерах и, если за ними никто не приходит, усыпляют. Как вы относитесь к подобной практике?

— Подобная практика напоминает Шариковых. Проблему бездомных они не решают. Но и нарушают закон, который стыдливо прикрывают местными приказами.

Статья гражданского кодекса гласит: «Если в течение шести месяцев с момента заявления о задержании безнадзорных домашних животных их собственник не будет обнаружен или сам не заявит о своем праве на них, лицо, у которого животные находились на содержании и в пользовании, приобретает право собственности на них». То есть эвтаназия должна проводиться только по истечении шести месяцев, после перехода права собственности на отловленное животное к муниципалитету. За это время можно и старых владельцев найти, и новых (в том числе передать частному приюту или передержке). Эвтаназия неизбежна, увы. Очень много асоциальных животных, которые никогда не будут рядом с человеком, а многие могут быть просто опасны для общества как переносчики бешенства и других заболеваний, не говоря уже об угрозе жизни.

— Существует острая проблема в содержании отловленных бездомных животных из-за того, что приюты переполнены, их не финансируют; или, например, животных плохо кормят, не ухаживают за ними и т. д. Не лучше ли им будет в среде обитания, на улице, где они по крайней мере могут попытаться добыть себе пищу, ведь изначально они все хищники?

— Приюты будут всегда переполнены, сколько их ни строй. То количество животных, которое ежегодно отлавливается, невозможно содержать в нормальных условиях (это как раз к вопросу, почему 10 дней, а не шесть месяцев).

Рано или поздно государство выберет ту же модель контроля над популяцией домашних животных, как и во многих других странах, где регулирование численности идет через эвтаназию. Может, тогда люди задумаются? Хотя я не верю…

— Вы помните, как все начиналось, своего первого котика или песика? Как в первый раз осознали, что нельзя пройти мимо, нужно помочь?

— Конечно, помню. Для меня это был вообще резкий поворот в жизни. Я выросла в семье, где к животным относились равнодушно, но меня не воспитывали заводить питомца ради мимолетного увлечения. Поэтому лет до 30 я не обращала на них внимания. Случайно в офисе появился котенок, и еще, и еще, это директор так раздавал от своей кошки, которая постоянно плодилась ради удовольствия владельцев. Конечно, это я уже потом поняла, но последнего котенка мне все-таки смогли вручить. Я изучила содержание, и мы зажили с котом. Потом я поняла, что коту скучно и ему нужен друг. Так я впервые обратилась на волонтерские сайты. Сначала читала, охала, плакала, помогала финансово, перевозкой, и так меня затянуло. Первый кот попался мне по дороге на работу. Букет болячек, со средней квалификацией ветеринаров, мы лечили кота долго. Так я начала обрастать сочувствующими и коллегами. А потом как во сне. Иногда на кураторстве у меня было до 30–40 подопечных. Дальше организация большой передержки — временного дома для животных, работа с населением на выставках, работа в соцсетях. Естественно, это все не оплачивается. Сейчас это норма жизни для меня. Я не понимаю, как можно заниматься зооволонтерством и в один миг просто бросить. Когда в это попал, обратной дороги нет.

Фото Александры Савельевой, благотворительного фонда «ЯрКот», Светланы Еремеевой и текст предоставлены ООО «Сеть городских порталов»