Когда в Ростове Великом в огне погибли восемь человек, мы, журналисты, работали, глотая слезы. Трудно смотреть на такую беду, на такие потери… Но на месте трагедии работают люди, которым приходится еще ближе столкнуться с чужой бедой. Это психологи МЧС. О том, в чем заключается их роль и как им самим удается выдержать такой объем человеческого горя, мы поговорили со старшим инспектором-психологом главного управления МЧС России по Ярославской области Александрой Щаповой.

Острая реакция на горе

– Крупные и мелкие происшествия случаются практически каждый день. Кто определяет, что наступила именно та ситуация, когда вы должны прийти на помощь?

– Решение о привлечении психологической службы принимает руководство Главного управления регионального МЧС. Как правило, это массовые происшествия – когда речь идет о гибели более трех человек или когда много травмированных. Но четких критериев нет. Сотрудники, работающие на месте происшествия, оценивают ситуацию. И если видят, что кому-то нужна психологическая помощь, сообщают нам. Бывают ситуации, когда наши специалисты выезжают на место происшествия даже в случае гибели одного человека. Например, если утонул ребенок. Буквально в течение десяти минут информация о вызове доводится мне, и я определяю, кто из специалистов и в каком количестве выезжает на место трагедии. В среднем в год у нас бывает 8 – 9 таких выездов. Когда наших сил недостаточно, привлекаем на помощь психологов областного департамента здравоохранения и фармации, департамента образования мэрии Ярославля.

– Что обычно происходит на месте крупной катастрофы? С чем приходится иметь дело психологам?

– Когда происходит крупное происшествие, между психологами распределяются участки работы – само место происшествия, больницы, куда доставляют пострадавших, бюро судебно-медицинской экспертизы, где проводится процедура опознания, место, где следователи работают с родственниками пострадавших, пункт временного размещения, телефон горячей линии. Мы по очереди работаем на всех этих участках. Экстренная психологическая помощь, которую мы оказываем, предполагает работу с острыми реакциями людей на горе. У каждого она своя, хотя общий их набор известен: шок, истерика, агрессия, плач. Наша задача – облегчить их состояние.

После того как мы заканчиваем свою работу, обязательно советуем пострадавшим обращаться к психологам, которые помогут восстановиться после пережитого стресса. Особенно это актуально для детей. Иногда смотришь на ребенка, который буквально только что попал в какое-то происшествие, и кажется, что с ним уже все в порядке – он общается с друзьями, играет. Но у детей может быть отсроченная реакция на пережитое. Например, перед сном ребенок может просить не оставлять его одного, не выключать свет, может начать писаться в кровать, может отказаться садиться в автобус. Общительный ребенок может замкнуться в себе. Любое отклонение от привычного поведения должно насторожить взрослых. С ребенком обязательно нужно проговаривать, что он чувствует, что его пугает. Дети часто не могут по-взрослому рассказать о своих чувствах и эмоциях. У психологов есть методики, которые помогут решить эти проблемы. Поэтому мы и советуем продолжить наблюдение у специалиста. Тем более что сделать это можно бесплатно и анонимно. Например, в областной психиатрической больнице (там есть не только психиатры, но и психологи), в центре психолого-педагогической помощи «Доверие» и других государственных и муниципальных учреждениях.

– Какие слова вы находите для убитых горем людей?

– Мы стараемся общаться с пострадавшими максимально корректно, короткими фразами, чтобы человек, находящийся в состоянии шока, услышал и понял нас. Например, спрашиваем, ранен ли человек, что у него болит. Пытаемся помочь ему связаться с родными. Слушаем и слышим человека, отслеживаем его психологическое состояние. Иногда человеку важно, чтобы с ним просто кто-то побыл рядом. А вот фразу «Все будет хорошо» психологи МЧС никогда не произносят. Мы не даем никаких несбыточных обещаний. Понятно, что, попадая в трудные жизненные ситуации, все хотят услышать, что все будет хорошо. А если не будет? Поэтому для нас это табу. Мы говорим, что произойдет конкретно сейчас. Например, мы говорим, что приедут медики и осмотрят человека, сделают все от них зависящее, чтобы помочь ему или его близким. То есть говорим только достоверную, проверенную информацию. И конечно, все, чем делятся с нами люди, остается между нами.

– Сколько времени вы ведете человека после происшествия?

– В среднем в течение трех-четырех дней. Например, до того момента, пока родственники пострадавшего или погибшего не скажут: «Спасибо, дальше мы сами». Если назначены похороны, мы спрашиваем, нужно ли психологическое сопровождение. Если люди находятся в пункте временного размещения, то помогаем, пока они не адаптируются. До этого момента проходит обычно не менее недели. Горячую линию закрываем, когда резко падает количество звонков на нее. Но каждая ситуация индивидуальна, поэтому строгие временные рамки в нашей работе отсутствуют. Пока нужна наша помощь – мы работаем.

– А как поступаете, если человек отказывается от помощи, но вы видите, что он еще не совсем адекватен?

– Мы уважаем его мнение и ни в коем случае не пытаемся давить на человека, ведь ему и так нелегко. Но при этом постараемся не выпускать его из поля нашего зрения и в момент, когда он будет готов к общению, мы к нему подойдем. Но насильно садиться рядом и требовать, чтобы он рассказал, что у него случилось, нельзя. Человек имеет право отказаться от помощи.

При приеме в МЧС все проходят психологический отбор

– Что еще входит в обязанности психолога МЧС, кроме как выезжать на помощь пострадавшим людям?

– Мы много работаем с личным составом. Начинаем взаимодействие с сотрудниками еще на этапе их профессионального отбора. Все, кто устраивается на работу в МЧС, обязательно проходят психологическое тестирование на соответствие должности, на которую претендуют. Например, водитель пожарного автомобиля должен быть внимательным, с хорошей памятью, руководитель – обладать лидерскими, коммуникативными качествами, пожарный должен обладать средним уровнем развития образной памяти и аналитическим стилем мышления. Сотрудников, которые непосредственно участвуют в устранении чрезвычайных ситуаций, проверяем на стрессоустойчивость, внимание, способность к дальнейшему развитию и обучению. Также они должны обладать склонностью к риску в рамках определенной нормы, уметь подчиняться, выполнять команды руководства. На самом деле много требований. Тестирование идет около пяти часов. Мы предлагаем соискателям пройти тесты-опросники, психофизиологическое обследование, которое помогает проверить особенности нервной системы, скорость реакции. Например, претенденту дают задание нажимать на кнопку, когда загорается зеленая лампочка, и не нажимать, когда включается красная. А мы анализируем, сколько было ошибок в начале и в конце испытания. Даже поведение человека во время тестирования может о многом сказать. У нас только на психологических испытаниях отсекается около 30 – 35% претендентов. Это не значит, что они какие-то плохие. Просто они не подходят именно для этой работы. Зато вполне могут быть успешны в чем-то другом.

Психологи сопровождают новичка в период адаптации и в дальнейшей его работе. Ведь служба в МЧС требует от человека, порой забыв о себе, пойти в огонь или прыгнуть в воду, чтобы спасти другого. Это огромный каждодневный подвиг. Наша задача – отслеживать, насколько успешно сотрудник справляется с этой нагрузкой, и вовремя помочь ему снять эмоциональное напряжение.

– Как лично вы попали в МЧС?

– Я из семьи военных, поэтому путь в эту сферу был для меня практически предопределен. После окончания школы выбирала между юридическим и психологическим направлением. В итоге остановилась на втором. Психология мне показалась более человечной наукой, максимально нацеленной на то, чтобы приносить пользу людям. В МЧС пришла в 2011 году сразу после окончания Вологодского института права и экономики ФСИН России. Еще во время учебы в вузе проходила здесь практику, меня увлекла эта работа, сложились хорошие отношения с коллективом. Поэтому решила прийти работать именно сюда.

– Работа у вас не из легких. Вам самим психолог не нужен в конце рабочего дня?

– Конечно, мы пропускаем негативные моменты через себя. Но понимаем, что, если сами будем излишне эмоционально вовлечены, не сможем помочь другим. Поэтому помогаем друг другу, в своем кругу обсуждаем все наши привлечения в рамках экстренного реагирования, говорим о своих переживаниях, чувствах, что получилось, а что оставило негативный след. Кроме того, мы знакомы со многими методами, которые помогают снять психоэмоциональное напряжение, – это и дыхательные упражнения, и релаксация, и медитация.

Справка 

Александра Щапова – старший инспектор-психолог Главного управления МЧС России по Ярославской области. В ее подчинении находится небольшой коллектив ведомственных психологов – семь человек на всю область. Но они справляются. Средний возраст специалистов – 27 лет. Александра оказывала психологическую помощь пострадавшим и их родным при крушении самолета с «Локомотивом», во время взрыва газа на 6-й Железнодорожной, при обрушении подъезда на проспекте Ленина, на месте крупных ДТП, недавнего пожара в Ростове Великом, в котором погибли восемь человек.

Фото Александры Савельевой, Елены Вахрушевой, Ольги Прохоровой и текст предоставлены ООО «Сеть городских порталов»